Однажды морозным зимним вечером, когда повсеместно в домах засверкали огнями синие новогодние ели и свет от них пал в темноту двора на занесенную снегом детскую площадку с выступающим на ней силуэтом катальной горки, в окне одной из квартир, расположенной на первом этаже многоэтажного дома, появились две человеческие фигуры. Одна из них — мужская, невысокая, пухлая, с румяным лицом и короткими руками, одетая в полосатую весёленькую пижамку; другая — женская, длинная, тощая, кутающаяся в мрачную шаль. Сказать что-либо большее о них не было бы, наверное, никакой возможности, если бы их тихий разговор, вследствие сказочной условности, не стал вдруг слышен. И тогда выяснилось, что одна из фигур принадлежит некому И. Д. Воркису (так у него в паспорте), другая — его жене Алибабе Викторовне Яицких.

Алибаба Викторовна (глядя в окно, голосом стареющей кокотки). Воркис, а Воркис?..

Воркис (с готовностью). Да, Алибаба Викторовна?..

Алибаба Викторовна. Вы ведь сильно привязаны ко мне, верно?

Воркис. Слов нет, Алибаба Викторовна, как очень сильно привязан!

Алибаба Викторовна. И вы для меня на всё готовы?

Воркис. Готов.

Алибаба Викторовна. Тогда подарите мне ВЕЧНОСТЬ, а?

Молчание.

Воркис. Но ведь мы с вами и так живём в вечности!..

Алибаба Викторовна (по-прежнему мечтательно). Что ж, это правда, Воркис. Вскоре вновь поднимутся бокалы с шампанским, загадаются самые сокровенные желания, и с последним ударом часов вновь наступит... (смеётся) ...тридцать первое декабря! И на следующий день повторится то же самое. Ах, этот вечный волшебный праздник, Воркис! Новый год, который никогда не кончается! Что ни день — синие новогодние ели в огнях и игрушках! Подарки! Танцы! Карнавал! Воплощённая мечта! Мне ужасно это нравится, Воркис! (После паузы.) Но не та это вечность, Воркис. Я о другой...

Воркис. О которой именно, Алибаба Викторовна?

Алибаба Викторовна. О ВЕЧНОЙ ЛЮБВИ!!! Сегодня утром я нашла у себя шестнадцатый седой волосок!..

Воркис. Пятнадцатый, Алибаба Викторовна, только пятнадцатый. Мы же с вами вместе считали. И он всегда будет исключительно пятнадцатым! Могу вам в этом поклясться.

Алибаба Викторовна. Не спорьте, Воркис, не спорьте. Загляните лучше правде в глаза!

Воркис (чистосердечно и неожиданно). Заглянул, Алибаба Викторовна.

Алибаба Викторовна (испуганно). И — что? Что вы там видели?

Воркис. Видел... правду.

Алибаба Викторовна. И всё?

Воркис. Вроде бы ничего больше. А разве там должно быть ещё что-то? Ещё, кроме правды?

Алибаба Викторовна (раздражённо). Ах, не в этом дело, Воркис, не в этом. Стотысячный год на носу! Это пугает. Так как же всё-таки насчет, а?..

Воркис. Не знаю, что на это вам и сказать, Алибаба Викторовна. Буквально честное слово!

Алибаба Викторовна. Вы честный человек, Воркис. Но это нехорошо!..

Воркис. Я исправлюсь, Алибаба Викторовна. Я вам слово дам.

Алибаба Викторовна. Буду на вас надеяться.

Вновь непродолжительное молчание.

Воркис. Должен сказать правду, Алибаба Викторовна: я готовился сделать вам сюрприз.

Алибаба Викторовна. Конечно же, под Новый год? (Смеётся.)

Воркис. Да-да, я хотел положить его под ёлку. Но вы меня опередили.

Алибаба Викторовна. Что ж это за сюрприз, Воркис?

Воркис (понизив голос). В нашем доме живёт девочка. Родители её задержались в бесконечной командировке, поэтому девочку воспитывает романтическая бабушка, бывшая балерина. И она уже много лет больна. Говорят, что бабушка с помощью внучки закопала у нас во дворе секретик. Знаете, из тех, что вечно закапывают дети?..

Алибаба Викторовна. Да-да, я тоже в детстве закапывала секретики! Такие, знаете, загадочные. А вы, Воркис?

Воркис. И я закопал один. Позже.

Алибаба Викторовна. И что же вы туда положили?

Воркис. Утюг.

Алибаба Викторовна. Утюг?! О! Это тонко!..

Воркис. Ну да. Дети закапывали разные бусинки, тряпочки, фантики, а я подумал и закопал утюг. Здорово, верно? Думаю, ни у кого нет такого секретика! Секретик же, который закопала внучкина бабушка, устав хворать, оказался непростым...

Алибаба Викторовна. Что же это за секретик, Воркис? Говорите скорее, не томите душу!

Воркис. Вы будете поражены, Алибаба Викторовна... Но это — Зелёное стёклышко!..

Алибаба Викторовна (встрепенувшись). Как вы сказали? Зелёное... стёклышко?

Воркис. Говорят, если посмотреть сквозь это стёклышко на какой-нибудь предмет... скажем, на вас, Алибаба Викторовна, то всё вновь станет молодым и зелёным.

Алибаба Викторовна. Но я вовсе не хочу быть зелёной, Воркис! Это не мой цвет!

Воркис. Это в переносном смысле, Алибаба Викторовна. Молодо — значит зелено. И наоборот.

Алибаба Викторовна. Почему же в таком случае бабушке самой не воспользоваться его волшебными свойствами?

Воркис. Всё дело в том, что, в соответствии с последними техническими веяниями, секретик нужно “активировать” —  он должен некоторое время полежать в земле, взять от неё силу...

Алибаба Викторовна (вдруг преувеличенно громко). Врут, наверное, а? Ведь всем известно, что зелёный цвет запрещён. Кроме того, его, кажется, попросту нет в природе. Даже ели у нас синие — специальные, кремлёвские. Не говоря уже об игрушках — красных, жёлтых, даже коричневых в фиолетовую крапинку!.. Вообще, откуда вам всё это известно, Воркис? (Подмигивает.)

Воркис. Потому что я на службе. Точно так же, как и вы, Алибаба Викторовна! (Подмигивает в ответ.)

Алибаба Викторовна (понизив голос до шёпота). Тогда чего же мы медлим, Воркис? Вызывайте бульдозер, комбайн, что там ещё?.. Копайте, копайте быстрее!!!

Воркис (тоже шёпотом). Уже копал, Алибаба Викторовна!..

Алибаба Викторовна. Вы хотите сказать, что эти огромные ямы во дворе... и эти ужасные траншеи, через которые всё время приходится перепрыгивать?..

Воркис. Это я готовился сделать вам сюрприз!

Алибаба Викторовна. Чтобы положить его под ёлку, да? (С хохотом.) Он туда не влезет! А я едва не поломала ноги, когда возвращалась из булочной. Но я вас прощаю.

Воркис. Спасибо, Алибаба Викторовна. (Преувеличенно громко.) Врут так же, что секретик этот найти не так-то легко. (Выглядывает из окна во двор.) Впрочем, тут-то как раз, может быть, говорят правду. Но зато точно врут, что лекарства не помогают, и в юбилейную ночь бабушкина внучка непременно захочет этот секретик... Ну, вы меня понимаете?.. Чтобы, посмотрев сквозь него на бабушку...

Алибаба Викторовна. Надеюсь, это стопроцентное враньё, Воркис?

Воркис. Это враньё на все двести процентов! Я утром в соседней квартире трубу отопления менял!..

Алибаба Викторовна (после паузы). Уже много лет, фактически всё время нашего брака, вы зовёте меня этим длинным именем, которое даровали мне мои родители, тонкие знатоки Востока. Но с этой минуты я разрешаю вам общаться со мной накоротке и звать меня просто... просто Алла. За это я также немного сокращу ваше имя и буду звать вас...

Воркис (предостерегающе). Подождите! Что ж из этого получится?..

Алибаба Викторовна. Да, действительно. Тогда я буду звать вас по-прежнему. Только гораздо, гораздо нежнее. Приблизительно так: “Вор-кис”. И пусть для вас это будет новогодним подарком.

Воркис. Отлично! Пора зажигать ёлку и садиться за стол, Алла. Думаю, нам следует хорошенько подкрепиться, а заодно и проводить Старый год.

Алибаба Викторовна. Я раздобыла для нас великолепный новогодний пирог!

Фигуры Воркиса и Алибабы Викторовны исчезают. В окнах квартиры зажигаются огни новогодней ёлки, гаснет свет. И почти сразу же в наступившей тишине слышится какой-то подозрительный звук: не то скрип, не то хлопок, не то скрип и хлопок одновременно.

Голос Алибабы Викторовны. Где-то уже открыли шампанское. Слышите? А вы все ещё возитесь с пирогом, Воркис! Это нехорошо!

Голос Воркиса. Похоже, это хлопнула дверь!

Воркис появляется в окне, выглядывает во двор.

Воркис. Видать, нашей секретной бабушке стало совсем невмоготу!..

Алибаба Викторовна (также появляется в окне). Что вы говорите, Воркис?

Воркис. Слева у стены — видите фигурку? Вон, крадётся!

Алибаба Викторовна. Вы, Воркис, рассказывали мне про девочку. А это, как мне представляется, здоровенный взрослый мужик. Ну да — вон же у него борода. И, кстати, усы!

Воркис. Действительно. Обознался. Ночь, темно...

Алибаба Викторовна. Вот именно! Вы не могли бы его задержать? Ну, этого... с бородой?

Воркис. Вы считаете, что это следует? Хорошо. (Открывает окно, кричит в ночь.) Эй, ты! Слышишь? Ты, мужик, стой! Да-да, ты! С палкой! Иди сюда.

Под окном появляется Дед Мороз.

(Деду Морозу.) Кхе-кхе. Извините. К вам это не относится. С праздничком! Вот, просто, знаете, захотелось кого-нибудь поздравить!.. Мда.

И Дед Мороз, потоптавшись, уходит.

Неловко получилось. Наверное, обиделся — даже не ответил. А может быть, торопится разнести по домам подарки?

Алибаба Викторовна. Где же в таком случае его мешок?!

Воркис. В самом деле!.. Вы, Алла, находите, что он какой-то подозрительный, что ли? Не следует ли в таком случае вновь его задержать?

Алибаба Викторовна. Пусть идёт по своим делам. Но мне кажется, Воркис, он к нам сегодня уже заходил и... Ну, вы что, забыли?

Воркис. Заходил и, никого не застав дома, ушёл?

Алибаба Викторовна. Нет, другое. Что они обычно делают, когда приходят в гости?

Воркис. Обычно они просят выпить.

Алибаба Викторовна. А потом?

Воркис. А потом они обычно просят закусить.

Алибаба Викторовна. Ладно. А после потом?

Воркис. А после потом они обычно уходят.

Алибаба Викторовна. Ну, а в промежутке? В промежутке что они делают?

Воркис. А у них нет промежутков! Они без промежутков пьют и закусывают!

Алибаба Викторовна. Ну... хорошо. Тогда зачем они вообще приходят?

Воркис (пожимает плечами). Как зачем? За этим, должно быть, и приходят.

Алибаба Викторовна. Боже мой, Воркис, какой вы тупой! Нельзя быть таким! Вспомните вчерашний вечер! Хотя вчера вы были немного... Тогда позавчерашний!.. Хорошо! Хорошо! Вспомните себя, когда вы были маленьким!

Воркис. Говорят, тогда я тоже был тупым. И к тому же ещё и сильно упрямым!

Алибаба Викторовна. Воркис, вы начинаете меня раздражать! К нам сегодня приходил Дед Мороз... И?..

Воркис. И, никого не застав дома, ушёл. Мы же с вами это уже обсуждали. Потому не застал, Алла, что я двор копал. А вы бегали по булочным.

Алибаба Викторовна (ее терпение лопается). Воркис, немедленно посмотрите под ёлкой!

Воркис (исчезает из окна и тут же вновь появляется с коробкой). Какая большая коробка! А в ней?.. Прибор ночного видения?! Неужели это мне?

Алибаба Викторовна (негромко). Болван.

Воркис (он услышал). Да-да. Причём такой неблагодарный! Теперь я обязан его догнать! (Мечется перед окном.)

Алибаба Викторовна (она не понимает). Догнать? Кого?

Воркис. Этого! Без мешка! Чтобы в следующий раз он подарил мне ещё и прибор ночного слышания! (Порывается бежать через окно.)

Алибаба Викторовна. Стойте, Воркис! Вы в самом деле абсолютно непроходимый болван! Удивляюсь, как я раньше этого не замечала. Скорее включайте прибор! Наводите его на двор!

В зеленоватом фосфоресцирующем свете прибора вспыхивает фигура Деда Мороза (это его мы недавно видели под окнами Воркиса), который совершает какие-то странные действия: похоже, он выбрасывает на снег из карманов подарки — пряники, игрушки, конфеты. При этом в руках у него беззвучно взрываются хлопушки и из всех карманов текут на снег разноцветные ручьи серпантина. В воздухе реет тонкое облачко конфетти.

Вот это Дед Мороз! Ай да Дед Мороз! Нет, ну это надо же!.. Скорее, скорее, Воркис! Посмотрите ещё раз под ёлкой!

Воркис (исчезая из окна и тут же вновь появляясь со второй коробкой в руках). Прибор ночного слышания!..

Алибаба Викторовна. Включайте!!!

Воркис наводит на двор второй прибор. И сразу же становится слышен звук происходящего.

Тёмный угол двора: сугробы, свежевырытые траншеи, вывороченные из земли трубы. Виден мусорный бак.

Дед Мороз (подозрительно звонким девичьим голосом). Шагу не ступить — столько надарили подарков! Под ёлку класть уже некуда, так они придумали: насовали их мне по карманам! Ещё этот камуфляж!.. (Начинает разоблачаться, превращаясь в миловидную девушку Машу.) И какой болван тут всё перекопал? Что искал? Уж не Воркис ли развернулся по сантехнической своей части с Алибабой Викторовной, тощей звездой Востока? Ай, в рукаве ещё одна хлопушка! И ещё что-то тяжеленькое... О, нет! Это драгоценная вещица — бабулин секре...

Маша не успевает договорить — откуда ни возьмись, налетает на неё белый смерч.

Воркис (врывается, зверски кружа, в карнавальной маске, переодетый до неузнаваемости громадной снежинкой, размахивая новым прибором). Что Секретик? Где Секретик? Постой!

Алибаба Викторовна (мрачно кружа, врывается вслед за Воркисом, неузнаваема в карнавальной маске и тоже переодетая громадной снежинкой, размахивая другим прибором). Стой, тебе говорят! Выкопала? Не успела? Свежих ям нет? Значит, он ещё тут! Копайте, копайте, Вор...

Воркис (шёпотом). Т-с-с! Не продолжайте! Не называйте меня по имени целиком! Сокращайте! (Заметив недоумение в глазах Алибабы Викторовны, сверкающих через маску.) Сокращайте, я вам говорю!

Алибаба Викторовна. Но...

Воркис. Сокращайте! Не до сантиментов. Я сейчас, сейчас!.. (Быстро копает.) Нашёл. Ура! Видите, я его сразу нашёл! Да. Только я как-то ничего не понимаю!.. (Тащит, ужасно тужится, вытаскивает.) Что это?

Алибаба Викторовна. По-моему... По-моему, это ваш утюг, Вор... р... (Предупреждает.) Сокращаю! Нужно было копать левее, по некопаному. Или, наоборот, правее. А вернее всего — поперёк и вдоль. Короче, копайте, как хотите, только не останавливайтесь!

Воркис (вновь копает, находит, тянет, опять ужасно тужится и вытягивает... второй утюг). А вот и второй! Откуда же тут взялся второй? Я закапывал только один!..

Алибаба Викторовна (не сразу). Ну, помните, я вам призналась: у меня в детстве тоже была мечта... Я думала, это будет так тонко... странно...

Воркис. В этом нет ничего удивительного, Алла. Зато, как говорится: два утюга — пара. Или наоборот?

Алибаба Викторовна (с заметным раздражением). Н-не знаю. Но где же ваш секретик, Вор?.. р?.. (Предупреждает.) Опять сокращаю! А может быть, вы его придумали? Вдруг вам захотелось покопать во дворе просто так... ради какой-нибудь сантехнической мечты?

Воркис. Посмотрите на эти мозоли, Алла!

Алибаба Викторовна. Да, это мало похоже на мечту, Вор!.. р!.. Тьфу!

Воркис и Алибаба Викторовна, побросав утюги, подхватывают свои приборы и с криками: “Ах, меня подхватило ветром!” и “Меня сейчас тоже сдует! Сдует!”, исчезают так же быстро и неожиданно, как и появились.

Маша (приходя в себя). Что это было? Какой-то Вор и какая-то Алла... Зачем-то яму вырыли. И в ней — два утюга! Но откуда они узнали про секретик? Я же его ещё не закопала! А они уже пытаются его выкопать... Нет, я ничего не понимаю! (Быстро копает ямку. Оглядываясь по сторонам, достаёт из-за пазухи заветную коробочку.)

Голос (неожиданно). В конце концов, это только немного обидно!

Маша (вздрагивает, прячет коробочку). Кто тут?

Голос. Предположим, я.

Маша. Кто именно?

Голос. Ну, скажем, я, Фрява.

Маша. Где ты? Я тебя не вижу!

Голос. Обычно я сижу за баком.

Маша. Как неожиданно! Впрочем... Я ведь никогда тут прежде не была, в этом углу двора. (Насторожившись.) А что же всё-таки тебе “немного обидно”?

Голос. Обидно, что ты не настоящий Дед Мороз. Можно было подумать, что к юбилейному году он решил, наконец, сделать и мне подарок!

Маша (поколебавшись). Вообще-то у меня есть, конечно, одна замечательная вещица... Хочешь, она будет нашей общей?

Голос. Ещё бы не хотеть! Ведь это будет мой первый!..

Маша. Что?

Голос. Первый подарок!

Маша. Как это? Что ты врёшь! Не может этого быть!

Голос. Ты недавно упомянула два имени: Воркиса и ещё кого-то?..

Маша. А! Это наша ботаничка, Алибаба Викторовна. Её фамилия — Яицких. Семядоли там всякие, вакуоли. А он, Воркис, наш сантехник. И можешь себе представить, завтра... Ох, завтра, когда кончится эта прекрасная новогодняя ночь, мне с утра вновь придётся тащиться в школу. В этот ужасный, надоевший пятый класс! Я в него каждый день... то есть год заново хожу. И смотрю на эту звезду Востока. А у неё глаза, как две швабры! Я даже думаю, что она эти несчастные семядоли-вакуоли по ночам мучает. Не удивлюсь, если она в них иголки втыкает! Ну и, конечно, перед школой сам Воркис... Герой-сантехник. Вечно возится со своими трубами: приварит — отварит. Потом приварит и возьмёт — и нарочно снова отварит! Они меня недавно останавливали. Ну, в костюме Деда Мороза... Думала, она меня по ботанике пытать будет. А он ничего — отпустил. Хоть бы раз на эти самые вакуоли живьём взглянуть!

Голос. Мне кажется, она не обычная ботаничка, а он не простой сантехник. Тебя как зовут?

Маша. Я Маша. Значит, они — не они. А ты тогда кто? Я вот с тобой разговариваю-разговариваю, а так до сих пор и не поняла: ты мальчик или, наоборот, девочка?

Голос. Я никто.

Маша (после паузы). Так как, ты говоришь, тебя зовут? Фрява? Женское имя из первого склонения! Или, наоборот, мужское? Вот не помню, в первом мужские встречаются или нет? А до второго мы никак не доберёмся — год на этом каждый раз кончается! Ладно, сейчас мы с этим определимся... (Задумывается.) А скажи-ка ты мне, Фрява... Что тебе больше всего на свете нравится носить? Ну, из одежды?

Голос. Как и всем нормальным людям — джинсы. И свитер.

Из-за мусорного бака появляется некто: среднего роста, в джинсах, свитере, кроссовках и с косичкой волос — Фрява.

Маша (оглядев Фряву). Так. Не поймала. Хорошо. А что, в таком случае, ты больше всего на свете любишь есть?

Фрява. Всё. Есть я люблю всё. В моем положении особенно выбирать не приходится.

Маша. Снова промашка! Тогда так: от чего ты больше всего на свете тащишься? Так же, как и я, от Нового года?

Фрява. Я его ненавижу.

Маша (растерявшись). Ты что! Это ведь так красиво: каждый день новогодние ёлки в огнях и игрушках! Танцы! Карнавал! Воплощённая мечта! Сказка! Снежки разноцветные! Снежки с шоколадом! С повидлом! Даже с мороженым!!!

Фрява. Думаю, сказка не может быть вечной. И стотысячным год тоже быть не должен. Хотя тут я могу ошибаться. Может быть, я ещё просто...

Маша (быстро). Просто что?..

Фрява. Просто глу.

Маша. А дальше? Какое окончание у этого слова? У “глу”?

Фрява. У “глу” нет окончаний. Потому что “глу” бесконечно, всеобще и повсеместно!

Маша. Хорошо. Но в школу-то ты, по крайней мере, ходишь?

Фрява. Нет, конечно. Зачем он мне сдался — один и тот же, к примеру, пятый класс?!

Маша. Выходит, ты не учишься?

Фрява. Почему же?

Маша. Где?

Фрява. В частности, у себя.

Маша. Ну, и как ты это делаешь? У тебя же учебников нет!

Фрява. А мне и не нужны учебники. Я думаю. Иногда читаю книжки, которые за ненадобностью кидают мне в бак.

Маша. А в праздники?

Фрява. И в праздники тоже думаю.

Маша. Но это же скучно — думать в праздники! Праздники нужно праздновать! (Ищет и не находит слов.) Я даже не знаю... Это ужасно! О чём же ты думаешь? (Не дав Фряве времени на ответ.) А я думаю, что такие, как ты, на школьных вечерах стоят по стенкам актового зала в то время, когда все веселятся, хотя по глазам таких, как ты, видно, что такие, как ты,  ужасно хотят танцевать!

Фрява. Небось передумала дарить мне подарок? Вот и ты тоже!..

Маша. Полагаю, он тебе не очень-то и нужен. Я лучше закопаю его, пока нет никого. А ты отвернись!

Фрява. Только постарайся точнее сформулировать желание: с волшебством нужно обходиться осторожно!

Маша. А чего тут формулировать? Всё очень просто: чтобы бабуля была здорова! Впрочем, есть ещё одно: все эти обворожительные картинки в учебниках ботаники: тычинки, пестики... Хотелось бы узнать: для чего они? Иногда из-за этого я даже не сплю!.. (Копает ямку.) Секретик должен год пролежать в земле... Ну, вообще-то это только до завтра. Взять от земли силу... (Достаёт из-за пазухи и открывает коробочку.) Ах!..

Пауза.

Фрява. Может, обронила?

Маша. Я вообще не открывала коробочки! Мне бабуля так её и дала — закрытой! (Плачет.)

Фрява. Был у вас кто?

Маша. У нас каждый день, то есть год, гости!

Фрява. А из чужих? Из чужих кто-нибудь приходил?

Маша. Разве что дядя Костя?.. Но ведь это было очень-очень-очень давно!

Фрява. Когда именно?

Маша. Я не знаю, как об этом сказать... Много-много раз вчера! Дядя Костя — это наш истопник. Он школу топит и дом. Вечно они с Воркисом ругаются из-за труб и батарей. Он странный: он не подарил мне подарка — это раз. По голове погладил и в глаза посмотрел, и ничего при этом не пожелал: ни здоровья, ни счастья — это два. При чём тут он? Лучше скажи, как мне к бабуле вернуться? Ведь только раз в жизни можно воспользоваться Зелёным стёклышком! И, видно, бабуля тянула до последнего, так ни разу и не открыв своей коробочки!..

Фрява. Как ты сказала? Зелёное... стёклышко? Ты не ошиблась?

Маша. Ты меня извини за то, что я... Наверное, нужно сходить к дяде Косте, он поможет. Потому что он добрый. Прощай!

Фрява. Истопник, говоришь? Дядя Костя? Этот тот, что живёт в подвале?

Маша. Ну да. Там, где котёл.

Фрява. Но ведь Воркис в подвале тоже бывает! Или нет?

Маша. Конечно! Ведь там его трубы!

Фрява. А Воркис ничего не может знать о коробочке?

Маша. Откуда?! Разве что... если... (И вдруг осекается, что-то сообразив.)

Фрява. Вот именно!

Маша. Он крутился возле нашей парадной в тот момент, когда бабуля... Я это видела из окна!

Фрява. Правильнее будет сказать “у нашего парадного”!

Маша. Ну да?!

Фрява. Идём со мной.

Детская площадка, поломанный “грибок”, обледеневшая катальная горка. Останки спортивных снарядов и среди них — припорошенная снегом деревянная фигурка: лошадь не лошадь, верблюд не верблюд — без головы и хвоста с ржавыми металлическими ногами. А посередине площадки — ободранный фонтан с замёрзшей струёй и две снежные бабы. Неподалеку — стена дома и вход в подвал.

Маша (продолжая начатый спор). ...мне об этом и Воркис говорил, и Алибаба Викторовна на уроках ботаники: раньше не было ничего! И ничего не будет потом. И за это мы должны быть благодарны. Иначе мы будем стариться и даже когда-нибудь умрём. Что может быть этого страшнее, а?

Фрява (не слушая Машу). Зелёное стёклышко! Неужели то самое?.. Должно быть, оно похищено. Но только кем? С какой целью? Когда? Эти двое, с утюгами, его уже ищут, хотя ты его ещё не успела закопать! Разобраться в этом будет непросто. (Свистит, зовет.) Эй, Помогай!

Слабый голос (из-под снега). Чего издеваешься? Ты же знаешь, я всегда тут. Зови меня как-нибудь иначе. Сколько раз тебя об этом просить?!

И только тут Маша обращает внимание на говорящее деревянное туловище без головы и хвоста, занесённое снегом.

Это меня так Хозяин наказал! А ведь ты, Маша, не раз сидела на мне со своими подружками и болтала о разных глу... о бесконечном. Удивлена?

Фрява (предупреждая вопрос Маши). Большой энциклопедический словарь, дополнительный том, страница триста шестнадцать: “Помогай обыкновенный, из племени простых Помогаев. Не раз описан прозорливыми поэтами и особо одарёнными художниками”. Мой верный и единственный друг.

Помогай. И сноска! Про сноску не забудь!

Фрява. И сноска.

Маша (наконец приходит в себя). Какой ещё Хозяин? Зачем?

Помогай. Прошу заметить: не уничтожил, не стер с лица земли, но унизил: заколдовал, чтобы всё видел, всё слышал и никому не мог помочь. А ведь был я когда-то настоящим Помогаем! Носился по свету лёгкий, как ветер, и как ветер свободный! Сколько у меня было встреч! Побед! Славных дел! А теперь?.. Зелёное стёклышко! Неужели то? Самое?! Лучшее на свете?!! Вы так громко о нём разговаривали!.. Оно, конечно, уже у Хозяина. Нужно лезть в подвал и лететь к нему в так называемый Му´рманск. (Заметив, что Маша его не понимает.) Ну, не совсем чтобы в Му´рманск, а в ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ Му´рманск. И я не уверен в том, что вам отдадут его по-хорошему.

Фрява. Теперь нас трое!

Помогай. Да и “лететь” придётся, скорее всего, тоже фигурально: чаще всего ползком — по тёмным подвалам и, может быть, даже кочегаркам!..

Маша. Значит, это где-то рядом? Я согласна!

Помогай. Тогда седлайте меня скорее! Потому что вон те две снежные бабы... Мне кажется, они передвинулись со своего места! А вот опять!..

Фрява и Маша седлают Помогая. Снежные бабы, стоящие возле фонтана и к этому времени подобравшиеся к ним совсем близко, оживают и начинают стаскивать с себя тяжёлые маскарадные костюмы, превращаясь одна в Воркиса, другая — в Алибабу Викторовну Яицких.

Воркис (сдирая с себя громадные ватные штаны и отбрасывая в сторону прибор ночного слышания). Попались, голубчики!

Алибаба Викторовна (так же разоблачаясь). Хватайте их, Воркис! Не подпускайте к подвалу!

Фрява. Вперёд! (Изо всех сил пришпоривает Помогая.)

Помогай с сидящими на нём Фрявой и Машей вылетает из сугроба и... неожиданно несётся прямо в руки Воркиса и Алибабы Викторовны.

Стой, не туда!!! Забыл, где у тебя зад, а где перёд, Помогай?!

Помогай. Ничего, сейчас разберёмся! (Крутится на месте.) Сообразил. Летим!

Вырвавшись из рук Воркиса и Алибабы Викторовны, Помогай пулей летит через двор и скрывается в подвале.

Алибаба Викторовна (отбрасывая в сторону прибор ночного видения). Как вы могли так оплошать, Воркис? Это же уму непостижимо: пытаться выкопать то, что ещё не закопано! Признавайтесь, как эта идея пришла вам в голову?

Воркис. Это всё от усердия, Алла.

Алибаба Викторовна. Впредь запрещаю вам так невежливо сокращать мое полноценное имя! Итак?

Воркис. Просто я немного опередил события, Алибаба Викторовна. И всего-то на несколько минут. А вы раскричались! Подумайте, что такое, если разобраться, эти несколько... (Ищет и не может найти слова.) Это же ничто, пустой звук, пшик — даже слов к ним не подобрать. Кто и когда их видел? Да и есть ли они на самом деле? Тем более что мы с вами вообще живём в Вечности! Считайте, что я сделал это из бесконечной любви к вам. Кроме того, я полагал, что у нас, в Вечности, “до” или “после” не имеет значения. Вот, кстати, о чём вопиют “из бака” лучшие умы современности... (Достаёт из стоящего неподалеку мусорного бака какую-то книжку, листает её.)

А вот чуть дальше:

Алибаба Викторовна. Теперь, видимо, придётся лезть в подвал. А это страшно!.. Проклятье! (Голосом стареющей кокотки.) А что там, Воркис?

Воркис. Кошки, мыши, тритоны, мокрицы и всякое такое... непраздничное. А кроме того — никому не нужные вещи и... трубы.

Алибаба Викторовна. Трубы?

Воркис. Буквально целый подвал труб!

Алибаба Викторовна. Зачем же там столько труб, Воркис?

Воркис. Этого никто не знает, Алибаба Викторовна. Ни один человек на свете!

Алибаба Викторовна. Даже вы? Вы же сантехник!

Воркис. Ну какой я, к чёрту, сантехник, Алибаба Викторовна? Такой же, как и вы — ботаничка! Но, между нами, я догадываюсь!..

Алибаба Викторовна. Ну? Я никому не скажу, Воркис!

Воркис. Точно? Я думаю...

Алибаба Викторовна (нетерпеливо). Ну, что? Что вы думаете?!

Воркис. Думаю, что их украли. Украли и спрятали. А чтобы никто больше не утащил — соединили друг с другом сваркой. Ничего другого мне не приходит в голову. Кроме того, я сделал одно открытие...

Алибаба Викторовна. Боже! Ещё одно? Какое же именно, Воркис?

Воркис (шёпотом). Вы никому не расскажете?

Алибаба Викторовна. Нет.

Воркис. Я уверен, что все трубы на свете соединены между собой! Помните забавную школьную задачку: “втекает и вытекает”?

Алибаба Викторовна (она заметно потрясена). Ну да?! А в трубах?

Воркис. Что?

Алибаба Викторовна. В трубах мыши есть?

Воркис. Нет. Это я проверял — специально разваривал и снова специально сваривал. Мышей нет. Это точно.

Алибаба Викторовна. Я вас опять прощаю, Воркис. Но это нехорошо!..

Воркис. Чего уж хорошего, Алибаба Викторовна! Но я исправлюсь.

Алибаба Викторовна. Уж как я на это надеюсь, кто бы знал!..

Воркис. Ну что? Полезли в подвал?

Алибаба Викторовна. Ничего не поделаешь, Воркис. Полезли. (Направляется к входу в подвал.)

Воркис. Алибаба Викторовна! Вы куда?

Алибаба Викторовна. Как куда? Так в подвал же!

Воркис. А трубы?

Алибаба Викторовна. Что — трубы?

Воркис. Мы же с вами говорили про трубы?..

Алибаба Викторовна. Ну, я думала, это так... вообще.

Воркис. Посмотрите, какая отличная труба!..

Алибаба Викторовна. Где?

Воркис. Вон, в фонтане!

Алибаба Викторовна. В фонтане? Но там же лед! Фонтан замёрз!

Воркис. А мы ледок возьмём и отколем... (Приближается к фонтану, достаёт из-за пазухи ломик и скалывает лёд.) Взгляните, какая аккуратная дырочка!..

Алибаба Викторовна (в замешательстве). Вот эта? Да вы что! В неё и мышь не пролезет! Не говоря уже о вас, Воркис!

Воркис. А если о вас, Алибаба Викторовна?

Алибаба Викторовна. Что? Мне? Сюда? Да вы смеётесь!

Воркис. Вовсе нет. Вы такая изящная, гибкая!..

Алибаба Викторовна (она польщена, поэтому опять говорит голосом стареющей кокотки). А вы, Воркис?

Воркис. А я помчусь по верху. Чтобы перекрыть им к стёклышку все пути. Потом мы с вами где-нибудь встретимся.

Алибаба Викторовна. Где именно? Я хотела бы это знать точнее!

Воркис. Я буду вам стучать. Три раза подряд.

Алибаба Викторовна. Но ведь там дальше тоже лёд!..

Воркис. А я вам ломик дам. Хотите ломик, Алибаба Викторовна?

Алибаба Викторовна. Нет, не хочу, Воркис. Но, похоже, делать нечего. Кроме того, я почему-то уверена, что там хотя бы нет мышей! Говорят, специально “для бака” те же самые лучшие умы, о которых вы недавно упоминали, написали ещё одну книжку. Называется она “Алибаба Викторовна и сорок разбойников”. Сорок разбойников! И они кругом!..

Воркис передаёт Алибабе Викторовне ломик, которым он скалывал лёд, и та суёт его в трубу фонтана.

Ого! Там крепко!

Воркис. А вы размахнитесь посильнее, Алибаба Викторовна!

Алибаба Викторовна (пробует). Так, что ли?

Воркис. Из вас мог бы выйти отличный сантехник!

Алибаба Викторовна. Не шутите так, Воркис. Мне это неприятно. Только ведь...

Воркис. Что — только, Алибаба Викторовна? Вы передумали?

Алибаба Викторовна. Только ведь я платье порву, Воркис! Вы не забудете подарить мне новое? На Новый год? Положите его под ёлку! Не изомните, я знаю вас!

Воркис. Постараюсь не измять, Алибаба Викторовна.

Алибаба Викторовна. Вы молодец, Воркис. Может быть, я опять разрешу вам немного сократить моё удивительное имя. Скажем... Али... Алиба... Нет, это будет для вас слишком коротко. Лучше подлиннее — например, Алибаб. А отчество пока так и оставим — целиком!

Воркис (он заметно потрясён). До каких пор... Алибаб Викторовна?

Алибаба Викторовна (она снова удовлетворена). До тех пор, пока вы не научитесь!

Воркис. Я обязательно научусь, я...

Алибаба Викторовна (она удовлетворена полностью). Ну, всё, всё, Воркис. Вперёд!

Алибаба Викторовна делает неожиданно сильный удар ломиком в трубу фонтана, отчего оттуда летят брызги льда. Она делает ещё один удар, наклоняется, суёт голову в трубу, потом начинает туда ввинчиваться. Удары становятся чаще, летят ледяные брызги. Алибаба Викторовна целиком скрывается в трубе. Воркис ногой грубо пинает фонтан. Тут же спохватывается и пинает его ещё дважды, нежнее. В ответ звуки в трубе фонтана замирают, потом раздаются три ответных удара. После чего работа в трубе возобновляется и больше не прекращается.

Воркис. А говорила — не пролезет. Тьфу! (Плюёт, тут же вновь спохватывается, смотрит себе под ноги.) Ну вот, слюна замёрзла. Будет знатный морозец! Крепко придётся этой дуре подолбить! А я без помех займусь теперь нашим дивным стёклышком!.. Я такое придумал!.. Я!.. (Задумывается, ищет слово, шевеля от нетерпения пальцами рук. Наконец, находит.) Вау! Как у нас теперь говорят. (Потирает руки, смеётся, бежит к подвалу.)