|
СВЕТ ОДИНОЧЕСТВА Монолог Вы только что назвали её шлюхой. Эту женщину, в витрине утреннего кафе, сидящую за столиком... Или не спеша проходящую мимо вас по улице... Или пролетающую куда-то в замызганном такси... Вы это говорите сейчас, сегодня. Но где вы сами были вчера? А если и не были, то куда хотели бы убежать от скучной беременной жены и от затянувшихся скандалов? И откуда взялось в вас это, позволившее обозвать встретившуюся вам на улице женщину шлюхой? Ведь вы даже не знаете её имени! Что из того, что она отдавалась вам на жёстких скамейках парков и в кабинках лифта?! Да и вам ли? Какая женщина смогла бы это сделать, за секунду перед тем увидев наклоняющееся к ней толстое лицо ваше? Или вчера в этом лице что-то было? Вчера был вторник. Вчера у вас было плохое настроение. Или, может быть, это было в пятницу? Впрочем, все последнее время у вас было отвратительное настроение! После работы вы возвращались домой. Или у вас нет привычки ужинать дома? Тогда вы могли зайти в кафе или дешёвый ресторан. Там, меж столиков, вы и заметили её — неизвестную. (А может быть, её лицо было вам знакомо? Вдруг это ваша бывшая сокурсница по институту, кажется, неудачница, которую вы не видели уже целую вечность, и, конечно же, стёрли в памяти её имя. Но почему в таком случае она работает в кафе? Очевидно, это всё-таки какая-то другая женщина, но в её внешности вы замечаете знакомую черту.) Через несколько минут она ловит на себе ваш пристальный взгляд, бросает работу и подходит к вашему столику. С улыбкой говорит: – Здравствуйте, Володя! (А может быть, Коля? Саша? Миша?) – Здравствуйте, — отвечаете вы. Потом добавляете что-нибудь вроде: — А я и не надеялся вас здесь встретить. Столько лет!.. – То есть как?! — удивляется — она. Мы же виделись с вами на прошлой неделе, в пятницу! Вы хлопаете себя по лбу: – Точно! (Между тем вы стараетесь сообразить: где же всё-таки вы могли с ней видеться в пятницу? На улице? В магазине? В автобусе? Вы тянете время, стараясь задержать незнакомку у столика подольше, потому что вы уже успели разглядеть её как следует: делая вид, что отряхиваете от крошек брюки, вы нагнулись и мгновенным взглядом обласкали её колени, а ваше воображение дорисовало и всё остальное.) Тем временем между вами начинается на первый взгляд ничего не значащий диалог, но тут её окликают с дальнего столика: – Марина! (Света? Катя?) Она кивает вам: – Я сейчас, — и отходит. Теперь вы узнали её имя. Впрочем, этого могло бы и не произойти, стоило посетителю позвать её просто: «Девушка!». Значит, имени вы её так и не узнали. Однако разыгравшееся к этому времени воображение уже занялось рисованием сцен из обычного дешёвого меню: вы приглашаете её к себе за столик, тянете сухое, потом (исходя из наличности) коктейль или коньяк. Позже танцуете, слегка прижимимая, провожаете её до дома, поднимаетесь к ней и... и на злой вопрос жены, заданный вам сквозь утренний сон: «Где ты был?» — вы ядовито усмехнётесь, вспомнив своё маленькое приятное приключение. А пока воображение работает, вы, путаясь в грамматике родного языка, пытаетесь образовать несколько безличных предложений вроде: – Хотите кофе? Или: – Неплохо выпить водки! Или: – Хорошо было бы мне проводить... — Тут вам ничего не удаётся выкрутить из родного языка, кроме уже навязшего в зубах «вас»! Вы чертыхаетесь и замечаете, что этим обратили на себя внимание соседа. И тут же начинаете злиться, потому что всё-таки невозможно провести вечер с приличной женщиной, ни разу при этом не назвав её по имени! И... и с тем же успехом продолжаете начатое занятие. Воображение рисует вам сцены: вот незнакомка устала, наконец, от всех этих вежливых «вы», «вам», «вас» и начала скучать. А вы, наоборот, ещё больше нервничать. Но вы уже в том возрасте, когда нервничать не только неприятно, но и вредно. А она к этому времени уже успела на вас обидеться и уходит. Вы же бежите за ней следом и выкрикиваете бесполезную парадигму: «вы!», «вас!», «вам!», «ваше!», «вами!», «о вас!» – Ужасно неприятный клиент, — возвращается она. — А вы, я вижу, уже успели заскучать? Потом спрашивает тише: У вас что-то случилось? (Вот она и попалась!) – Да так, ничего особенного, — отвечаете вы и выдавливаете слабую улыбку: — Может быть, всё ещё обойдётся. Следует небольшая пауза, в которой она раздумывает над тем, чем бы могла быть вам полезна. (Ободряющая прогулка в парке? Дружеский поцелуй у дома? Или наоборот: дружеская прогулка и ободряющий поцелуй?) – Я пойду договорюсь с напарницей и закончу, — говорит она. – Хорошо, — отвечаете вы и гасите в глазах чуть было не выдавший вас огонёк. — Если уж всё так получилось (кстати, как?), я вас подожду. (За эту фразу вас следует просто расстрелять!) Потом она возвращается к своим обязанностям (потанцевать с ней вам, по-видимому, все же не удастся), а вы опрокидываете ещё пару рюмок «для настроения» — как это вы себе объясняете. – Ну вот... — возвращается через несколько минут она. Сегодня я свободна. «А как же муж? Муж?» — покалывает кончик вашего языка вопрос, но вы уже успели почувствовать: у неё нет мужа. – Пойдёмте! — говорите вы и видите, как она вспыхивает удивлением: возможно, ей совсем не хотелось никуда идти, а хотелось посидеть тут. Около дверей она вспыхивает ещё раз, чувствуя, что её куда-то уводят. Но на улице вы покупаете ей цветы (что, впрочем, наверное, лишнее, вы можете это сделать только в воображении), и шевельнувшееся в ней чувство протеста сразу же тает. Потом не она вас — вы ведёте её к ней домой. Вы нюхом нащупываете эту тропу! На улицах жарко. (Холодно? Дождливо?) Улицы ещё не успели остыть от дневного зноя. Подворотни, мимо которых вы проходите, как духовки, пышут на вас жаром. Этот поэтический пассаж вы незамедлительно предъявляете на рассмотрение своей спутнице, добавив, что в такую жару из города как бы откачивают воздух... – Гигантским насосом?! — подхватывает она. (Видимо, у неё всё-таки техническое образование.) ...И, размахивая руками, вы движетесь в совершеннейшей пустоте, в которой не на что опереться и не за что ухватиться (локоть вашей спутницы!), говорите, что пустота эта полна запахов лета, и что они — эти запахи — наполняют вдыхающих их необыкновенным содержанием. (Пять! Пять баллов вам за этот пассаж!) Любопытно, но в этот момент ваша спутница чувствует то же самое, двигаясь вместе с вами в окружающей вас обоих пустоте. Поднявшись на последний этаж старого дома, вы входите в её квартиру. Прямо у порога вас встречает маленькое, закутанное в одеяло существо, которое «уже можно оставить дома одного, потому что он уже такой большой, что сам может положить себе в тарелку каши, которая спрятана для него в кастрюле под большой ватной подушкой!» (Потом, за чаем, ребёнок этот будет сидеть у вас на коленях, и вам будет неприятно оттого, что он пьёт чай из вашей чашки. А позже, ночью, он потихоньку придёт к вам, и вы вздрогнете, обнаружив его утром в своей постели). Сейчас же вы гладите маленького мальчика по голове и говорите всякие приятные для него глупости, потому что вы этому уже научились, вы говорите то же самое своему ребёнку. – Я рада, что вы так быстро подружились! — говорит она и просит сына: — Принеси, пожалуйста, дяде Володе тапочки. Вчера мы целый день возились с полом!.. В войлочных тапочках вы скользите в комнату. А потом, за чаем, вас просят возобновить вами от начала до конца придуманный рассказ (начатый в кафе), и вы делаете это с неохотой. Чужой ребёнок сидит у вас на коленях и прихлёбывает чай из вашей чашки. Но тут внезапно позвонит сосед и вас попросят спустить на первый этаж холодильник «Юрюзань» и обменять его на старенький «Харькiв», потому что... – Знаете, нам такой большой холодильник ни к чему, вот мы и решили обменяться с соседом. С доплатой, конечно! Позже, когда вам скажут смущённо: «Я бы могла предложить посмотреть телевизор, да он не работает!», вам захочется закричать. Но вместо этого вы тупо уставитесь в его пустой экран. Нервно закурите сигарету — пятую за вечер! — а она решит, что на вас опять напали чёрные мысли из кафе, подойдёт и сзади обнимет вас — уж слишком глупо вы выглядите, когда угрюмый и неподвижный сидите посередине комнаты! Она обовьёт вас руками, и вмиг всё то, о чем вы только что с такой мукой думали, развеется, как дым, и вы подумаете новое: ну что ж, она сама этого захотела! Всё понимающий ребёнок уйдёт к себе в комнату для того, чтобы ночью, когда вы заснёте, прийти погреться в вашу постель. Но это будет впереди, завтра, а сейчас, распалённый и растрёпанный её ласками, вы сидите и гладите её открытые всему миру колени. И вдруг начинаете бормотать для себя совершенно неожиданное: что завтра утром разведётесь со своей женой, не понимая, что, может быть, тут совсем этого не нужно, и не нужна никому эта маленькая и невольная ложь. Невольная, потому что в эту минуту вы действительно готовы к поступкам. Потому что вы смело заглядываете в распахнутый ворот её платья и открываете вновь давным-давно известную вам истину. И вам невдомёк, что под утро, когда приключение закончится, она встанет с постели и уйдёт к открытому окну... Утро подкралось как всегда неожиданно. Вы проснулись и с испугом обнаружили у себя в постели чужого ребёнка. Обвели глазами комнату и заметили кусок отклеившихся обоев, рядом — шкаф с перекошенной дверцей, а потом и её — в рубашке у раскрытого окна. О чём вы в этот момент подумали? Вы увидели этот свет — всё вокруг ровно заполнивший свет давно не радующего вас утра. Пустой, бессмысленный. Дряблый свет никчёмности. Гигантский бутон дня, каждодневно и тупо зачем-то распускающийся за окнами... Вы торопливо поднялись и, не умывшись и не воспользовавшись приготовленным для вас полотенцем, стали собираться. Из старенького «Харькiва» выставляется для вас еда, баночка ирландской сельди (из кафе, конечно?!) Вы насыщаетесь точно так же, как только что одевались: торопливо и воровато. Потому что вы уже начинаете опаздывать на работу. А ведь ещё нужно заскочить домой, чтобы выслушать родное и сакраментальное: «Где ты был?!». «Ах, как медленно! — ругаете вы себя. — Мне нужно было выйти ещё десять минут назад!» ...Пара ничего не значащих фраз, в которых вы обещаете наведаться сюда в ближайший четверг, и тяжёлое молчание в ответ. Слышит ли она вас? Понимает ли? В том, что слышит, вы убедитесь в последний момент, у порога, когда ребёнок, наконец, проснётся и спросит: – А дядя Володя ещё придёт? – Нет. Вы аккуратно прикроете за собой дверь, но ещё успеете разобрать и последнее: – А дядя Славик? Почему она так холодно обошлась с вами под утро? Почему ей не страшно жить одной? Почему и вчера она с вами пошла, прекрасно понимая, что именно вам от неё нужно? (А может быть, всё-таки, ей от вас?) И что это за дядя Славик? И, видимо, ещё другие какие-то неназванные дяди?! Взгляд ваш натыкается на женщину в витрине утреннего кафе, сидящую за столиком... Или не спеша проходящую мимо вас по улице... Или пролетающую куда-то в замызганном такси... Простое слово, дающее ответ на все эти вопросы, начинает покалывать кончик вашего языка. Вы немного смакуете его и вдруг громко и совершенно неожиданно для себя вслух произносите: – Шлюха! На вас оборачивается прохожий, но вы стараетесь этого не замечать, а только радуетесь тому, как быстро и как, оказывается, просто всё для вас разрешилось!
|