СЛОНЫ НА АСФАЛЬТЕБыла ни зима, ни осень, ни весна, ни лето, а нечто ни на что не похожее, когда небо все в серых пятнах, отчего кажется, что это никогда не кончится, а если и кончится когда-нибудь, то за ним наступит такое же или, не дай Бог, еще хуже! Был старый дом. Был темный двор-колодец. Во дворе шел сокрушительный ремонт — тяжелый каток с грохотом мотался взад-вперед по горячему асфальту. В доме жил маленький Художник, которому ремонт надоел. И вот однажды... Однажды он взял зеркальце, поймал им лучик холодного солнца и нарисовал зайчиком у себя под окном — на асфальте, там, где была тень, — большого слона. Посмотрел на него и улыбнулся: слон лежал, растопырив в стороны четыре свои ноги, и как будто о чем-то мечтал. Тут к слону, фырча и отплевываясь соляркой, подкатил каток и намотал его на свой огромный железный барабан. И слон поехал на барабане туда и сюда, вперед-назад, и каток принялся печатать на асфальте больших солнечных слонов. Слоны получились похожими друг на друга, как братья, но вместе с тем и немного разными (асфальт, как и многое в этом Городе, был положен вкривь и вкось). Так, один из них оказался толстоват, другой худоват, третий коротковат, у четвертого плохо пропечатался хвост, пятый, шестой и десятый выглядели вполне прилично, а одиннадцатый — самый маленький — производил, прямо скажем, несерьезное впечатление. Двенадцатому повезло меньше других — он остался и вовсе без ушей. А машинист в это время крутил баранку нелюбимого катка, тянул ядовитый "Беломор" и мычал сквозь зубы веселую песню. Наконец он заметил, что вместо гладко укатанного асфальта у него получается вообще черт знает что (ни на что не похожее!), остановил каток и подошел к слону, который за время путешествия по горячему асфальту так крепко приклеился к барабану, что не было, казалось, никакой возможности его отодрать. — Вот я тебя, беспризорник! — сказал Машинист и ковырнул слона монтировкой. Но только поцарапал барабан. Тогда Машинист вытащил из кармана слойку, купленную к обеду Любимой Женой, и сунул ее под нос слону. Слон от радости вильнул хвостом, а Машинист схватил его за хвост и отодрал от барабана. Слон пролетел по воздуху и шлепнулся на асфальт. Потом поднялся, покачался и побрел вдоль стены, недовольный тем, что ему не дали покататься. Машинист же залез в кабину, дал задний ход и поехал на обед. Остальные слоны поднялись с асфальта сами, без посторонней помощи, вследствие одной из главных причин всего того, что происходит на свете: из любопытства. И из любопытства же разбрелись по Городу. Каждый выбрал себе уголок потемнее и принялся ждать захода солнца — не без оснований он опасался, что хмурое солнце может запросто с ним расправиться — только попадись ему на глаза! Ночью слоны вышли на улицы. Правда, за вечер они сильно поблекли — им ведь пришлось освещать самые темные уголки, — но, тем не менее, оставались вполне симпатичными слонами. Зажглись фонари. А потом, когда настала глубокая ночь, и именно тогда, когда фонари бывают более всего необходимы, — они погасли. И тут жители Города приготовились по обыкновению ругаться, каждый на свой лад: — Какая темнотища! — насупился бы один. — Развели тут!.. Ни одного фонаря! — бубнил бы другой. — Как же я дойду до дому?! — сокрушался бы в это время третий и брел впотьмах в противоположную от своего дома сторону. Но на этот раз неприятностей не произошло: один из слонов загородил ему дорогу, и запоздавшему прохожему при слабо мерцающем свете удалось прочитать название чужой улицы и чужой номер дома. Он тут же повернул назад, а слон тихонечко поплелся следом в надежде на благодарность. Второй слон пристроился у водосточной трубы и наблюдал, как на ее холодной поверхности собираются капли ночной росы. Третий подался на набережную и завел длинный разговор с рыбаками о прелестях ночной рыбной ловли. Четвертый отправился в гости к своим собратьям в Зоопарк. Пятый, шестой и десятый просто бродили по Городу. А одиннадцатый мирно похрапывал в подворотне возле кладовки дворника. Двенадцатому повезло, как всегда, меньше других — ему пришлось мирить двух поссорившихся влюбленных. А потом, как с капризными детьми, бродить по Городу всю ночь напролет, чтобы они опять не поссорились или чтобы их кто-нибудь не обидел.
То там, то здесь, то на улице, то в подворотне, а то и на крыше дома вспыхивали неяркие огоньки, и по ним можно было догадаться, что по Городу идет, покачиваясь, солнечный слон. Недоверчивые горожане отреагировали на эти события по-разному. В основном, как это чаще всего и бывает, никто ничего не понял: — Слон? В парке? Ночью?! Не верю! И честному твоему слову не верю! — На крыше? Видел? Кого? Вот такого?.. Этими своими глазами? Иди, проспись! — Ночью? Слон? Подсветил номер дома? Ты бы лучше проверил свой бумажник, растяпа! И к утру — готово дело — расцвели зловещие слухи о том, что в Городе орудует шайка циркачей и иллюзионистов. Долетели эти слухи и до семьи Машиниста. Он был разбужен соседями, принесшими известие о том, что группой злонамеренных лиц угнан от дома его нелюбимый каток! (Что тут же было проверено из окна Любимой Женой Машиниста, и что, конечно же, оказалось стопроцентным враньем!) К утру была поставлена на ноги не только вся милиция, но так же — шутка ли? — и городское охотничье Общество. С ружьями. И — страшно сказать — сетями! А в Городе в эту ночь не было совершено ни одного преступления! Мерцающая гора внезапно вырастала перед глазами грабителя, затаившегося в темном углу — кто-то сильный и бесстрашный бродил по улицам Города в глухую пору нелюбви, в разбойный час. И, не чуя под собой ног, не разбирая дороги, грабитель припускал прочь, подальше от места ужасной встречи. Когда под утро слоны, уставшие от ночного дежурства, собрались вместе на Главной Площади Города, их слизнуло с асфальта равнодушное утро... ...Но вечером они появились опять, и снова бродили по улицам, светились, наводили свои порядки и не давали уснуть скучным сонным гражданам. И среди граждан пошел слух, что в Город вернулись Белые ночи.
|
